Валерий Дымшиц
[Галина Элиасберг. «...Один из прежнего Петербурга»: С.Л.Цинберг — историк еврейской литературы, критик и публицист]
Апрель 2006
Аннотации
Версия для печати



Элиасберг Г.А. «...Один из прежнего Петербурга»: С.Л.Цинберг — историк евр. литературы, критик и публицист / Рос. гос. гуманитар. ун-т. Рос.-амер. центр библеистики и иудаики. – М., 2005. – 576 с., [4] л. ил. 1000 экз.



Закон перехода количества в качество — самый оптимистический из законов диалектики — в контексте нашей страны естественней выглядит в форме старой пословицы: «Поживешь — до всего доживешь». Дожили. 15 лет развития возрожденной российской иудаики стали приносить плоды. Один из самых вкусных плодов нового урожая — монография Г.А.Элиасберг «…Один из прежнего Петербурга».


В сущности, для того чтобы прерванная в 1930-е годы цепь российской иудаики возобновилась, дело было за малым: нужно было обладать всем тем инструментарием, которым владели отцы-основатели еврейской науки в России, и в частности С.Л.Цинберг. А именно: знанием не только русского и основных европейских языков, но еще и иврита и идиша, а также основательным знакомством с теми литературно-историческими памятниками, которые были созданы на этих языках. Сейчас, наконец, появилось новое поколение российских специалистов, действительно отвечающее этим требованиям. Эти исследователи, в отличие от своих предшественников — автодидактов или ученых, пришедших в «еврейскую науку» из других областей гуманитарного знания, обладают полученной на университетской скамье академической подготовкой именно в области иудаики. Г.А.Элиасберг — яркий представитель этой новой генерации.


Многогранная эрудиция и фантастическая работоспособность выдающегося исследователя еврейской литературы, литературного критика, публициста, общественного деятеля, видного химика-аналитика и технолога Сергея Лазаревича (Израиля) Цинберга (1873–1939) потребовали от исследователя его жизни и творчества Галины Элиасберг сомасштабных знаний и терпения. Для того чтобы читатель представил объем работы, проделанной автором монографии о Цинберге, перечислим основные достижения этого последнего из еврейских энциклопедистов.


Для внешнего, нееврейского мира Цинберг был, как уже сказано, прежде всего, химиком. С 1905-го и до самого своего ареста в 1938 году он возглавлял аналитическую лабораторию крупнейшего в России Путиловского (Кировского) завода. И не только руководил текущей заводской работой, но и являлся автором множества прикладных исследований, изобретений, статей, методов, учебников и практических руководств в области металлургической химии. К чести Г.Элиасберг, она включила в свою книгу и отдельную главу о Цинберге-химике. Без этой главы, которая интересна сама по себе, читателю трудно было бы оценить подлинный масштаб личности ученого.


И все же главное внимание автора сосредоточено, разумеется, на Цинберге как критике, публицисте и историке литературы. Свою карьеру литературного критика Цинберг начал в русско-еврейском «Восходе», живейшее участие он принимал в создании 16-томной «Еврейской энциклопедии» Брокгауза и Ефрона, многое сделал для изучения истории еврейской литературы и печати в России. Главным жизненным подвигом Цинберга стало создание многотомной «Истории литературы у евреев: Европейский период». Всего ученый успел написать 9 томов, каждый из которых был не просто компиляцией, но, с одной стороны, вводил в оборот множество новых текстов и имен, а с другой, был органически связан с общей концепцией автора, позволившей ему обозреть еврейскую словесность в ее языковой и географической пестроте, так сказать, с высоты птичьего полета.


Парадоксальным образом именно то, что Цинберг был заводским химиком и не нуждался ни в одобрении, ни в разрешении все более идеологизировавшейся советской науки, позволило ему вести себя как абсолютно свободному человеку в абсолютно несвободной стране. Начав свой opus magnum по-русски и столкнувшись с невозможностью его издания в Советском Союзе, он перевел уже написанное на идиш и продолжил писать на этом языке далее, публикуя том за томом за границей, в Вильне. Ничего подобного ни один советский гуманитарий-профессионал, естественно, позволить себе не мог.


В сущности, в подробнейшей и добротнейшей монографии Г.Элиасберг о С.Л.Цинберге нет ответа только на один вопрос: как этот с утра до ночи занятый на заводе человек успевал писать свой гигантский труд, работая de visu с каждым своим источником? Как он, профессионально занятый литературой, допустим, XVIII века, успевал быть душой кружка последних в Ленинграде представителей дореволюционной еврейской науки, держать руку на пульсе новейшей еврейской словесности в России и за рубежом, переписываться с огромным числом еврейских писателей Европы и Америки? Как он, человек эпохи Шолом-Алейхема, находил общий язык с представителями молодого поколения еврейской литературы? Как он сумел оценить творчество И.Мангера и Г.Лейвика, разглядеть выдающиеся дарования Х.Граде и И.Башевиса-Зингера сквозь призму их первых литературных опытов? Впрочем, похоже, Галине Элиасберг, как и ее герою, этот секрет трудолюбия известен…


К сожалению, редакторская подготовка изданий по иудаике в России по-прежнему существенно отстает от их научного уровня. Приходится писать об этом и на сей раз. Странная система латинской транслитерации текстов на идише и иврите, небрежное составление библиографического и справочного аппаратов, ошибки в написании ряда имен снижают общее впечатление от столь значимой книги, к тому же изящно, со вкусом оформленной и качественно полиграфически исполненной.


В заключение хочется выразить надежду, что издание в переводе на русский язык 9-томной «Истории литературы у евреев» Цинберга, не потерявшей своего научного значения и до сегодняшнего дня, в конце концов состоится и подтолкнет дальнейшее развитие иудаики в России. Монография Галины Элиасберг — первый, подготовительный, но исключительно важный шаг для того, чтобы такой монументальный издательский проект стал возможным.