---

Рабинович О.А. Любопытное: [Повесть, анекдоты]. – Одесса: Астропринт, 2000. – 120 с.: ил. – (Б-чка «Мигдаль»). 1000 экз.

Соболь А. Человек за бортом: Повести и рассказы / Ред.-сост. В.А.Широков. – М.: Книгописная палата, 2001. – 320 с. – (Серебряный век рус. прозы). 3000 экз.

Родной голос: Страницы рус.-евр. литературы конца XIX – начала XX в.: Кн. для чтения / Сост. Ш.Маркиш. – Киев: Дух i Лiтера, 2001. – 468 с. – (Б-ка Iн-ту юдаїки). 1000 экз.

---

Парадокс, но русско-еврейская литература (та, былая, «классическая») почти незнакома современному русскому читателю, в том числе и читателю русско-еврейскому. По крайней мере, она знакома ему существенно меньше, чем литература идишская или, скажем, американо-еврейская. Парадокс — прежде всего потому, что в данном случае для знакомства читатель не нуждается в переводчике — посреднике, увы, далеко не всегда квалифицированном и добросовестном. Парадокс — потому, что отраженный этой литературой опыт — опыт того, что значит быть евреем в России, — явно не устарел и сегодня.

Немногочисленные израильские переиздания (Осипа Рабиновича, Айзмана, Фруга, Довида Кнута) — малотиражны и читателям в постсоветских странах практически недоступны. Единственный автор, активно издаваемый сегодня в России, включенный даже в российские школьные хрестоматии, — Исаак Бабель. Но и его восприятие читателями и критикой представляется не совсем полноценным в условиях абсолютной изолированности от русско-еврейского литературного контекста.

Но, кажется, ситуация начинает меняться. Забытые, казалось бы, имена и тексты возвращаются. Свидетельством тому — и три рассматриваемые издания.

Всем трем можно предъявить одни и те же претензии — все-таки книги, написанные столетие и более назад, нельзя издавать так, как будто они написаны сегодня. Нужны комментарии, библиографические ссылки, биографическая информация — весь тот аппарат, который вводит читателя в исторический и художественный контекст произведения и который, собственно, определяет издательскую культуру даже в большей степени, чем полиграфическое исполнение.

Составителям одесского сборника Осипа Рабиновича явно не хватило издательской квалификации. Хотя в книге есть и биографическая справка, и портрет писателя, и послесловие «Одесские страницы еврейской культуры», но смотрится она скорее как бульварное издание еврейских анекдотов, чем представление современной аудитории основоположника русско-еврейской прозы. И дело не только в крайне неудачном названии, оформлении и подборе иллюстраций. Прежде всего, дело в культуре работы с текстом — достаточно сказать, что впервые публикуя несколько ранее не издававшихся рассказов Рабиновича, публикаторы не нашли нужным даже указать место хранения рукописей.

Изящный сборник Андрея Соболя вышел в «общем», нееврейском издательстве, к тому же — достаточно большим по нынешним временам тиражом. Все это порадовало бы, если б сборник не имел столь явственный привкус советских времен с их табу на все еврейское, когда Чуковскому даже библейские легенды разрешали издать лишь с условием отсутствия в тексте слова «евреи». Подобраны рассказы позднего, наименее «еврейского» периода творчества Соболя, а послесловие составителя писалось, видимо, с тем же поставленным в свое время Чуковскому условием. В результате, «первое за 75 лет переиздание прозы Андрея Соболя», ставящее целью преодолеть «явный случай незаслуженного забвения писателя», явно искажает образ человека, через все творчество которого болевой нитью прошла тема еврейской судьбы в России и еврейской любви к России.

Издатели киевской «книги для чтения», несомненно, сами прекрасно понимали, что поставленная ими задача вернуть русско-еврейскую литературу в современный читательский обиход предъявляет к ним определенные требования. Отсюда извиняющееся редакционное предуведомление об отсутствии в сборнике «последовательных, систематических комментариев». Но недостатки издания в известной мере искупает вступительная статья составителя, Шимона Маркиша. И дело не столько в содержащейся в ней биографической информации, сколько в том, что Маркиш нашел как всегда удивительно точные слова, объясняющие востребованность сегодня русско-еврейских авторов конца XIX — начала XX века. Маркиш пишет: «Родная старина говорит с нами на языке, который стал нам... родным... Отсюда... наши особые, я бы сказал родственные чувства к русско-еврейской литературе». И, перечислив ее основные темы и образы, добавляет: «Все это — мы с вами каких-нибудь полтораста-сто лет назад, всего-то!»

«Родной голос» — знаковое название книги. Слово сказано, и процесс пошел. Процесс восстановления прерванной духовной связи «старого» русского еврейства с сегодняшним.