Валерий Дымшиц
Вместо некролога
Февраль 2016
Реплика
Версия для печати

19 февраля скончался писатель и ученый Умберто Эко (1932–2016). Средства массовой информации горячо переживали смерть замечательного романиста. «Народ Книги в мире книг» тоже мог бы присоединиться к этому хору, однако писать пусть искренние, но пустые слова — не стоит, а для подготовки большой, содержательной статьи об Эко, о его разнообразных взаимодействиях с еврейской культурой и еврейской книжностью, требуется время. Когда-нибудь такая статья обязательно появится!


Все, что последует ниже, готовилось к публикации и вполне могло увидеть свет еще при жизни Эко, но появляется на страницах журнала только теперь, когда в свете его недавней смерти любое упоминание имени писателя, даже в саркастической реплике, воспринимается некрологически. Такой уж горький курьез…


***


На самом деле речь пойдет не о самом Умберто Эко, а о его переводчике Елене Костюкович. Точнее, о предисловии, которым г-жа Костюкович решила сопроводить роман «Пражское кладбище», вышедший по-русски в 2012 году — полтора года спустя после издания на языке оригинала[1]. В этом произведении, посвященном, как известно, «Протоколам сионских мудрецов», выдающийся прозаик снова обращается к важному для себя вопросу: как жизнь влияет на текст, а текст, в том числе такой зловещий и опасный, влияет на жизнь. По материалу «Пражское кладбище» — самая «еврейская» из всех книг Эко.


Предисловие, написанное переводчиком при живом авторе, — явление необычное. Предисловие, наскоро объясняющее читателю, чему посвящена лежащая перед ним толстая книга, — явление странное. Предположение, что аудитория Умберто Эко, едва ли не самого интеллектуального из современных писателей, сплошь состоит из эдаких маугли, никогда не слыхавших слов «евреи» и «антисемитизм», — еще удивительнее. А объяснения, которые предлагает этим несмышленышам Костюкович, — совсем ни в какие ворота не лезут.


Однако не будем голословны.


По Костюкович история евреев развивалась так. До XIII века никакого антисемитизма не было, а потому «евреи в Европе говорили, питались и одевались так же, как их соседи-христиане». Иначе говоря, пищевые запреты, сформулированные еще в Пятикнижии, тогда не действовали. Только нарастание антисемитизма отучило евреев от свинины… А дальше, после такого вот зачина, неожиданно следует мощный антикатолический выпад в духе советского научного атеизма:


Церковь в средневековой Европе препятствовала развитию грамотности в массах, желая бесконтрольно управлять народами во всех аспектах: экономическом, общественном, нравственном и семейном. Католицизм не способствовал демократизации книжной культуры. Особенно же церковь опасалась проникновения в Европу аристотелевских идей через аверроэсову арабскую культуру (об этом Эко написал в романе «Имя розы»), равно как и через иудейскую (через сочинения Маймонида).


Вообще-то, все образование в Европе, от приходской школы до университета, создавалось и контролировалось Церковью. А официальная философия католицизма — учение св. Фомы Аквинского — построена на Аристотеле…


Далее читаем:


У христиан не бывало книжек дома — у евреев книги имелись в каждой семье. Классический обратный стереотип: христиане чураются книг — евреи обожествляют их.


Уж не знаю, что означает оборот «классический обратный стереотип», но по существу — это равно оскорбительная и для христиан, и для евреев чушь. В Средние века книг в домах не было почти ни у кого, а после изобретения книгопечатания они равномерно появились у всех — и у евреев, и у христиан. Рукописная книга была предметом роскоши, кроме богачей и владетельных особ ею обладали монастыри, церкви, университеты, а если говорить о евреях — общины. До нас дошло в десятки раз меньше еврейских средневековых рукописей, чем латинских — просто потому, что евреи в средневековой Европе представляли собой незначительное меньшинство. Кроме того, у евреев не было монастырских скрипториев… Особенно неприятно читать досужие фантазии на эту тему от переводчика романа «Имя розы» — вдохновенного гимна книжной культуре латинского Запада…


Выбираю еще некоторые наиболее яркие высказывания.


Неученые европейцы даже думали, будто еврейские книги полны кощунственного колдовства (это при том, что Талмуд — помесь настольного календаря с «Домоводством»!).


Как теперь принято писать в Фейсбуке: Ааааааааааааааааааааааааааа!


Мысль о гораздо более поздней, но интересной ситуации: азбука языка идиш, который — жаргонное отпочкование от немецкого, не именно ли для создания таинственной волшебной атмосферы продолжала использовать древнееврейские письмена?


Тут, кроме «мысли», прекрасна еще и форма изложения оной: азбука «жаргонного отпочкования» продолжала использовать письмена.


На фоне гигантской коллективной травмы (евреев. — В.Д.) абсолютизировалась идея собственной культурной ни-на-что-не-похожести, чего последствия всем известны: обособление языковое, поведенческое, территориальное (иврит, идиш, кошер, гетто).


То есть евреи придумали иврит, идиш, кашрут (а не кошер все-таки) и гетто (сами себе гетто придумали!) для абсолютизации идеи чего-то там.


На этом фоне мелочью кажется то, что три важнейших события — завершение реконкисты, изгнание евреев из Испании и открытие Америки — произошли не в 1495-м, как утверждает Костюкович, а в 1492 году. Но бог с ней, с датой (хотя в эпоху интернета даты проверять стало совсем легко), когда с таким изяществом описана историческая причина изгнания:


В 1495 году Испания, мобилизуясь для освоения Америк, привела в порядок свою внутреннюю обстановку очень радикально. Дабы перестать с евреями ссориться, применили окончательное решение. Дали выбор: отъезд, крещение или смерть.


Это построение почти так же интересно, как размышления об идише: изгнание евреев завершилось к августу 1492 года, а 2 августа того же года Колумб отправился в свое знаменитое плаванье, из которого вернулся в марте 1493-го… Как говорится, гипотеза изящная, но не подтверждается.


А мысль г-жи Костюкович между тем движется вперед, все ближе к «Протоколам» и к ХХ веку. Злые люди, вдохновленные католической церковью, довели евреев до замкнутости, до осознания своей исключительности, до всяких глупостей — типа иврита и идиша. Наконец уже в России кто-то создал «Протоколы сионских мудрецов» — Костюкович не знает, кто именно, но предполагает: «Поди, какой-нибудь русский крушеван или другая аналогичная сволочь» (и это очередная странность, так как достаточно давно уже документально доказано, что «Протоколы» написал парижский журналист и одновременно сотрудник Охранного отделения Матвей Головинский — сволочь, конечно, но все-таки совсем не Крушеван). В результате российских евреев так допекли, что они «после революции преимущественно сформировали первые большевистские комитеты, расстреливали, проводили коллективизацию, сшибали колокола и кресты с церквей». А не надо было печатать «Протоколы»!..


И все это пишет в предисловии к ученейшему Умберто Эко его главный переводчик на русский язык. Начинаешь в ужасе думать: а может быть, и переводы сделаны так же, как это предисловие? Может, пора уже читать Эко по-английски или прямо учить итальянский?


Ключевое во всей этой ситуации обстоятельство, вообще-то отрадное, но в данном случае досадное: огромная и заслуженная популярность Умберто Эко. Благодаря ей суждения Елены Костюкович, предпосланные роману «Пражское кладбище», тоже получают очень широкую аудиторию и из личной безграмотности становятся, к сожалению, явлением общественно значимым. Обидно и за покойного писателя: бессмысленный лепет не должен быть гарниром к сочинениям одного из самых образованных людей Европы.


[1] Эко У. Пражское кладбище: Роман / Пер. с итал. и предисл. Е.Костюкович. М.: Астрель, Corpus, 2012. 560 с.; То же. 2015.